Сборник рассказов
Содержание:
Потеряй ↑
Он был очень странный. Даже для отшельника. Даже для глухого угла провинции Удан это было чересчур. Мастер всё время что-то терял. Или что-то исчезало прямо на глазах.
Артём иногда просто не понимал, как такое может быть. Вот лежала вещь и вдруг раз!.. И… И пусто. Потом она находилась в каком-нибудь невероятном углу или на какой-нибудь верхней полке. Сама, по непонятной причине.
И ведь все ему говорили: «Не ходи ты к этому Тикуа!». Нет, попёрся, будь он неладен! Месяц убил, чтобы найти этого алкаша, и ещё почти шесть месяцев на обучение. Обучение непонятно чему.
То пьяный придёт, то целый день спит, то просто сядет на гору и смотрит. А потом ещё ругается, что еды нет в доме. Сказать нельзя было что ли?!
Тёма посмотрел на мастера и, покачав головой, продолжил собирать вещи.
– 輸… *
– Да я каждый день от тебя слышу это «ЩЬЧИ»! Задолбал, старый дурень… Год учил китайский дома, тут ещё, и всё ради того, чтобы слушать ежедневное, «щьчи»! Спасибо, я отлично провёл время… Точнее, я его «щьчи». Да, я его отлично потерял…
Молодой человек взял сумку в руки и помахал китайцу рукой.
– До свидания, зайчжень по-вашему!
– Щьчи…
– Тьфу ты!.. Спасибо, что напомнил.
Ученик вышел из дома и бодро направился к тропе, ведущей в деревню.
«Ну вот, теперь часа четыре пути и… И ещё сутки до Пекина. Дальше – самолёт и дом, а там…». Остановившись на пригорке, юноша скинул рюкзак и сунул в него руку.
– Ну, твою же!.. Сувениры! Потерял… Опять щьчи!.. Нет ну, что за!..
Порывшись ещё немного, молодой человек махнул рукой.
– Ну и ладно! В деревне куплю лучше… И дешевле. А может, и вообще…
Подойдя к краю дороги, он посмотрел вдаль. Поразительный по красоте горный пейзаж открылся за нависшими над ущельем деревьями. Тёма вспомнил, как охнул впервые, увидев его, и замер, как сейчас.
«Да, потрясающе…» Мысли о сувенирах, дороге и постоянных потерях мелочей как-то сами собой растворились. Паренёк посмотрел вдаль и улыбнулся. «Куда я иду?.. Забыл… А-а-а… Да, я же вроде хотел уехать…» Мысли медленно проплывали мимо головы как облака по небу. Он не знал, сколько просидел, оперевшись на сосну и свесив ноги с утёса. Может час, может пять. Когда солнце медленно пошло к закату, он поднялся.
Положив рюкзак на землю, вынул из него куртку и документы. «Это то, что может понадобиться. А остальное… Щьчи!.. Да, а можно и это потерять… Я же есть» Мысль, поразительная по своей простоте, вдруг невероятно развеселила путника.
– Щьчи!.. Ну конечно, ЩЬЧИ! Потеряй, а не потерял!..
Артём расхохотался и, выкинув рюкзак, направился в сторону дома мастера. Постучав в дверь, он тихонько открыл её и огляделся. Тикуа сидел за столом и улыбался.
Молодой человек поклонился.
– Щьчи…
Китаец рассмеялся и кивнул.
– 現在看. **
* Потеряй
** А вот теперь – ищи!
Поклонница ↑
Она часто приходила на этот вернисаж. Ради него. Нет, наверное, всё-таки ради его картин. Или… Нет, картины. Да, точно, картины. Но это его картины.
Она смотрела на них с замиранием сердца. «Господи, как он это делает? Как можно такое написать? А как придумать?»
Он часто видел её. Симпатичная девушка. Молоденькая совсем. Она могла быть его дочерью. Совсем ребёнок. Стоит и смотрит на работы. Приятно, конечно, что есть верные поклонницы, но денег от этого не прибавляется. Иногда он подмигивал ей и улыбался. Когда не пил.
Она очень переживала за него. Такой талантливый и… Ну да, а кто из гениев не пьёт? Тем более непризнанных.
Весна только началась. Началась неожиданно. Вот только что лежал снег и вдруг раз – и весна с ручьями и солнцем в лужах.
Она бежала по аллее из института на новое место, куда переехала выставка. Непривычно, конечно, ну и пусть. Вдруг он что-то новое написал. Ведь его не было видно почти всю зиму.
Девушка вошла на новую территорию выставки и пошла по правой стороне. Буквально шагов через десять она остановилась. Это… Это было потрясающе. Прямо с картины смотрели её глаза. Странное и до дрожи волнующее ощущение.
Он стоит и улыбается, глядя на симпатичную студентку.
– Похоже?
Девушка смотрит на него, потом на картину и… Нет, она не знает почему, но ей не по себе. Развернувшись, она быстро выбегает с вернисажа. «Ну… Ну что такое! Я… Я дура… А он… Он нарисовал… Нет, это не я… Не мои глаза!..»
Она идёт по улице и плачет. Почему? Ни почему! Потому, что весна, потому что этот бородатый в свитере написал именно её глаза, потому, что она боится подойти к нему… Много почему.
Она не была там долго. Очень долго. Не хотелось и стыдно было. «Убежала непонятно почему. Как дура! Дура и есть…»
Но сегодня решила пойти. Шла медленно. Всю дорогу пыталась взять себя в руки. А войдя, забыла обо всём и направилась к его стенду.
Его не было. Только картины. «И слава Богу!.. Так оно спокойнее, а то убегу опять или ещё какую-нибудь глупость сделаю…»
У него много новых работ. Женская фигура в облаках идёт на цыпочках по веткам деревьев. Красивая какая… Ещё картины. Триптих странных людей. Одни как люди, и некие странные одновременно. А картина с её глазами? Нет? Вот и хорошо. Так спокойнее.
– Её купили в тот же день.
Она поворачивается на голос. Это он. И… Он опять заговорил с ней.
– У меня вообще писать портреты не очень получается, твои глазки – это первый удачный опыт.
– М-м-м… Да, мне понравилось…
– Я рад…
Она кивает и удаляется. Идёт и… «Дура! Дура, дура, дура!!!.. Заговорил с тобой, мужчина, чего бежать-то?!.. Глупо как… опять глупо… Непонятно, чего испугалась-то… Понравилось! Умнее ничего не выдавила из себя!..»
Это было тревожное воскресенье. Сессия заканчивалась. Экзамены, зачёты, перезачёты…
Сегодня, она решила сходить на выставку. Давно не была. Соскучилась.
Неладное почувствовала ещё на подходе. Люди говорят о поджоге, пожаре, сгоревших картинах. Она ускоряет шаг. О, ужас… Это правда. Вернисажа нет. Много пожарных машин. Шланги тянутся по земле как толстые черви.
У входа несколько художников, которых она часто встречала. Они что-то обсуждают. Увидев её, кивают.
– Да, всё на сегодня…
Она смотрит на одного из них. Тот разводит руками.
– Всё, девочка, кина не будет.
– Да, переедем за город, – кивает другой.
– Ага, кому мы там нужны…
– А тут мы кому нужны?…
– Ну, тут ещё что-то…
Она не слушает. Перешагивая через обгоревшие рамы, идёт туда, где стоял он. Куча обгоревших картин и ящиков. У его закутка останавливается.
– У этого вообще тут всё сгорело, – кивает подошедший охранник, – я тебя помню, ты тут часто была.
Девушка оборачивается.
– Где он?
– Не знаю, может, в парке, пьёт с другими погорельцами…
В парке. В парке… Да! Она знает это место.
Скамейки где художники иногда собираются. Медленно пройдя по аллеям, девушка поворачивает назад. Его нет. Впрочем…
Среди кустов, в глубине. Он сидит, покачиваясь. Пьяный. Она подходит ближе. Мужчина поднимает голову и, узнав её, улыбается.
– О! Моя поклонница… Привет, красотулька… Уже видела, чё там?…
– Да…
– Да, в смысле нет. Всё нахрен сгорело… И главное, я же как раз привёз новые работы и сложил там… Блин!.. Я вот думаю… Это чё, судьба такая?..
Художник налил водку в пластиковый стакан и протянул ей.
– Бушь?..
Она берёт его и выливает.
– Алё, ты чё!.. Не хочешь – не пей, но вылива…
В следующую секунду, он получает звонкую оплеуху и изумлённо смотрит на девушку.
– А ну, вставай!
– Чё?
– Ничё! Вставай, говорю! Мольберт с собой?!..
Мужчина медленно поднимается. Видно, что он ошарашен.
– Девочка, ты чего?…
Она медленно раздевается и встаёт лицом к солнцу.
– Меня Аня зовут. Пиши.
Подойдя, мужчина отодвигает её ближе к дереву и поворачивает её головку в сторону. Развернув мольберт, он вынимает и палитру, краски и карандаш.
– Голову чуть выше подними, Аня… Анечка… Меня, Митя зовут.
– Я знаю. Пиши…
– А… Ну да, а картину с твоими глазами купил…
– Я видела её уже в каталоге иностранном каком-то.
– Да?
– Да.
Взглянув на неё, он подходит ближе и, опустившись на колени, целует её животик.
– Анечка, ты прости меня. И… Ты…
– Я выйду за тебя замуж.
– Э… Вообще-то я хотел…
– Пиши, солнце садится!..
Он смеётся и снова прижимается к ней.
– Нет, теперь оно никогда не зайдёт. Оно теперь всегда со мной…
Почесав щёку, усмехнулся.
– Сильно врезала.
– А как ты хотел, это солнечный удар!..
Соратники ↑
Архангел Михаил подошёл к воротам ада и по привычке вынул меч. Усмехнувшись, медленно погрузил его обратно в ножны. Постояв ещё немного, архистратиг постучал в дверь. Прислушавшись к странной тишине, он постучал ещё раз. Через несколько секунд послышались шаги, и дверь распахнулась. Михаил хотел было что-то сказать, но замер, открыв рот от изумления.
На пороге пустого ада стоял сатана в шортах и в яркой гавайской рубашке.
– О, Мишаня! Молодец, что пришёл. Проходи, гостем будешь.
Князь тьмы хлопнул архангела по плечу.
– Слушай у меня как раз вопрос. Какие очки мне больше идут? Я их сроду не носил, а тут вот решил взять. Купил несколько штук и не пойму, какие лучше.
Померив одни, затем другие, сатана повернулся к Михаилу.
– Миш, ты чё завис-то?
Изумлённый гость оглядывал пустые и холодные помещения ада. Вычищенные до блеска котлы стояли ровными рядами вдоль белоснежных стен.
– Мишаня, ау!! Очнись, дорогой! Я тебя по делу спрашиваю, гучи или рейбан?
– По-моему обе пары не очень…
– Да?
– Слушай, а ты чего это?..
Сатана оглядел ад и снова посмотрел на Михаила.
– Чего?
– Ты же это… Победил вроде как…
– Ага, ключевое – «вроде как»! Ты что, Миш, не понял?
– Нет…
– Ад больше не нужен! Люди его на земле вполне себе организовали! Безработный я теперь, Миша! Да и ты тоже…
Архангел снял с перевязи меч и опустился на стул у зеркала.
– И что теперь?
– Как что?! В отпуск, Мишаня, в отпуск!.. Слушай, я тут одну планету приглядел. Обалденный шарик! Природа, цветы, деревья, океан! И никаких людей! Даже животных нет, только насекомые. Поехали, оттянемся?
– Не, я не могу, мне нужно…
Сатана сел напротив и усмехнулся.
– Чего тебе нужно?
Михаил пожал плечами.
– Ну как… Я же этот…
– Свободная сущность ты теперь, как и я! Вот что, Миня… Держи! У нас вроде один размер с тобой…
Сатана достал ярко жёлтую рубашку, зелёные шорты и протянул их гостю.
– Натягивай и полетели!
– Да я как-то… Не готов…
– Миша, ну ты как человек, честное слово! Не готов он! К переменам не готовятся, их просто принимают! Натягивай, говорю, гавашку и айда в отпуск!
Архангел скинул латы.
– А может ты и прав! Мне тут тоже уже делать нечего…
– Вот именно!
Пока Михаил переодевался, сатана открутил свои рога и откупорил их штопором. Протянув один из них товарищу, поднял тост.
– Ну, Мишка, здорово мы с тобой воевали, а теперь нужно весело отдохнуть!
– Да!
Архангел оглядел рог и улыбнулся.
– А я всё думал, на фига тебе эти аксессуары, а это оказывается…
– Удобно, правда? Это редкое порто, коллекционное!
Выпив, товарищи положили рога на стол и расправили крылья.
– Поехали?
– Поехали…
Медленно поднимаясь над Землёй, они смотрели на дерущихся вдалеке людей. Михаил покачал головой.
– Как же хочется врезать обеим сторонам!
– Вот, – расхохотался сатана, – теперь ты меня понимаешь?!
– Да… И вроде законы им дали…
– Расслабься, Миша… Миша, мы в отпуске! А по поводу законов… У дурака только один закон – уверенность, что он всегда прав!
Боец ↑
Можно остаться лежать. Можно. Он хорошо понимал это. Бой уже почти закончился и вставать нет необходимости. Нет, никто ничего не платил и бой не заказной. Просто это в последний раз. Больше ничего не будет.
Молодой боец легко прыгал по рингу и улыбался публике. Нокаут и нокаут, это не два нокаута, это победа. Это его день, он положил легенду на ринг. Старую но, легенду.
Боец пошевелился и медленно начал вставать. Судья наклонился над ним.
– Ты уверен?
Медленно поднявшись, улыбнулся как мог. Неожиданно, он почувствовал себя лучше. «А ведь это здорово! Больше не нужно никому ничего доказывать. Господи, как хорошо!»
Легко поднявшись, сделал несколько движений в воздухе.
– Бой!
Слегка опешивший молодой парень подумал, что этот старый дурак над ним издевается. Хотел было ещё что-то подумать, но не успел. Апперкот выбил мысль и челюсть.
Трибуны взревели от восторга. Ещё бы, прийти на дешёвый бой, а получить редкое зрелище. Стоя зрители скандируют имя победителя.
Тренер в раздевалке стоял молча и насупившись смотрел на подопечного.
– Ты и правда решил уйти?
– Да, после двух боёв…
– Это отлично!
– Ты договоришься о бое с ним!
Ткнув пальцем в плакат, пошёл в душ. Тренер заглянул и переспросил.
– С кем?!
– С ним, а потом с чемпионом, как там его… И всё!
– А ты уверен?…
– Дверь закрой, дует!
Следующего боя ждали все. Сенсация за сенсацией. Сперва супер тяж отказался, потом согласился. Сказал, что сильно бить не будет и в третьем раунде лёг на носилки. Шок!
Газеты кричат, зрители визжат и только боец молчит. Молчит и не даёт интервью. От этого становится ещё интереснее.
Пять проб на допинг – и ничего. Третьесортный боксёр на старости лет кладёт фаворитов.
Перед финальным боем с чемпионом тренер уговорил на короткую пресс-конференцию. В зале душно, кондиционеры не справляются. Все ждут и спорят. Все специалисты в чужих боях и никто в собственной жизни.
Он вышел под аплодисменты и крики с вопросами. Тренер выбирает счастливчика.
– Спорт иллюстрейд. Как вам удалось встать в том последнем бое?
– Легко.
– Бокс и мир. Какие у вас планы?
– Перестать встречаться с журналистами!
Все смеются и тренер тыкает пальцем в последнего на сегодня везунчика.
– Вы планируете вернуться в бокс?
– Я планирую вернуться в жизнь…
Ничего толком не сказал. Видимо, сохраняет интригу.
Бой начался как в кино. Резкие удары и сразу без раскачки несколько серий с обеих сторон. Раунд, два, три… К восьмому чемпион выдыхается. Это видно. Он поглядывает на противника и ему становится хуже. Тот не подаёт признаков усталости. Девятый раунд. На мгновенье их взгляды встречаются. Одному нужна победа, другому не нужно ничего.
Действующий чемпион кидается в бой так, как будто его вообще никогда не учили ничему. Открывается где может и… Боец падает! Падает медленно, красиво под вспышки фотокамер и вопли трибун. Судья кидается и начинает считать.
– Один, два, три…
Только вблизи можно заметить, что он сдерживает смех. Едва слышно рефери успевает бросить.
– Сколько платят за такие падения?
– Бесплатно, это подарок…
– 10! Стоп!..
Крики, снова камеры, восторги. Действующий чемпион сохранил свой титул. Он смотрит на бойца. Это и обида, и боль, и ещё куча всего. Это что угодно только не победа! Подойдя ближе, пожимает руку и стандартные объятия.
– Почему упал? – спрашивает тихо.
– Захотел так… А ты это можешь себе позволить?
На после матчевой пресс-конференции сенсаций оказалось больше, чем предполагали журналисты.
Свою карьеру завершили оба бойца.
Чай ↑
– Ты ещё кто?!..
Мастер был сегодня сильно раздражён. Всё шло не так. С самого утра зарядил дождь. Вместо красивых боёв было грязное месиво. И соперники были либо слабы, либо трусливы. Да и какие они вообще соперники.
Вот уже несколько месяцев Ямамото вызывал на бой всех, кто пожелает. На кону был меч самого Мурасамо Сёндзе. Это не считая головы самого Ямамото. И что?! Ничего…
Два-три самозванца с отрубленными головами и куча трусов. Которые при этом называют себя самураями. А тут ещё этот оборванец с каким-то вонючим напитком в жестянке.
Воин оглядел человека с медным чайником в руках.
– Ты кто, я тебя спрашиваю?!
– Ли Джин…
– Так ты ещё и китаец?!
– Не ещё… Я просто китаец Ли Джин…
– Ты издеваешься?!
– Нет, господин, я радуюсь жизни и вас хотел порадовать моим чаем…
– Что?!..
Самурай открыл рот от изумления. Немного придя в себя, он вырвал из забора бамбуковую палку и со всей силы… Со всей силы промахнулся… Ещё удар… Ещё…
Свист деревяшки и вежливые поклоны странного китайца развеселили местных ребятишек, тайком наблюдающих за странной парой. Воин бил со всей силы и никак…никак не мог попасть по человеку в лохмотьях.
– Да кто ты такой?!..
– Китаец Ли Джин… Ваша светлость…
Ямамото вынул из ножен меч.
– Я не знаю кто ты по званию, Ли Джин, но я сейчас…
– Видимо, вы хотите порубить меня, многоуважаемый самурай?
– Меня зовут Ямамото!
– Ли..
– Да, ты уже говорил…
– Да?
– Да!
– Тогда позвольте мне тоже взять оружие.
– Бери.
Оборванец бережно поставил на камень свой чайник и взял палку которую бросил самурай.
– Это всё?
– Да, – улыбнулся Ли.
Ямамото сверкнул мечом и, получив удар бамбуком в грудь, тут же рухнул в грязную жижу под ногами китайца.
– Что за… Это… Ты… ты кто такой?…
– Я китаец Ли Джин…
– Я, это слышал уже…
– Тогда зачем опять спрашиваете уважаемый Ямамото?
– Я спрашиваю, ты что за мастер? Какая школа?…
– Я просто продаю чай… Я никакая не школа…
– Но… Как ты… Как ты меня…
– А… Это?
Китаец отбросил палку и помог самураю подняться.
– Это просто правило моего отца. Оно было всего одно. Быть в каждом моменте жизни. Здесь и сейчас.
Воин встал и, вложив меч в ножны, с поклоном протянул сопернику. Китаец удивлённо поднял брови, а поняв в чём дело, замахал руками.
– Что вы, господин Ямамото, я не могу взять и что я буду делать с мечом?
– Учить меня…
– Чему?
– Разносить чай…
Финиш ↑
Всё закончилось. То есть совсем всё. Выпивка, деньги, любовь… Когда она ушла? Бог её знает. Просто однажды за ней закрылась дверь и всё. Он остался, а она ушла. Вот…
Мужчина смотрел на плачущее каплями окно. Просто смотрел. Без эмоций, оценок. Капля за каплей… Люди шли под зонтами как маленькие грибы на ножках.
Илья отвернулся от окна и оглядел свою комнату. Пустота. Не в смысле мебели, а в смысле жизни. Пройдя на кухню, он сел на стул, привычно взял в руки спички и потряс их. Открыв, достал одну обгоревшую и, кинув её в пепельницу, обвёл взглядом помещение. Ему показалось, что он впервые видит эту кухню. И вообще всю квартиру. Поднявшись, мужчина прошёл в ванную, затем заглянул в туалет и вернулся на кухню.
Достал из-под разделочного столика моток крепкой верёвки. Встав на табурет, он медленно накинул один конец на крючок от висевшей там когда-то люстры и, аккуратно сделав петлю, накинул её себе на шею.
Страшно не было, было пусто…
Повернувшись лицом к окну, он накинул петлю себе на шею и остановился, глядя в своё отражение в грязном окне. Худой мужчина в не стиранной давно майке почему-то улыбался.
– Глупость какая-то…
– Нет, это просто финиш.
Илья чуть не рухнул со стула от неожиданности. Голос у говорившего был противным, но очень знакомым. И ещё с каким-то лёгким дребезжанием.
– Твою мать!.. Это ещё что за…
Мужчина в отражении продолжал улыбаться.
– Что-то пугает?
– Ты кто?!..
– Как вообще можно напугать того, кто собрался покончить с собой?
– Ты кто, ёпть?…
– Ты…
– Что?
– Я – это ты…
– Хрень какая-то!
– Почему?
Сняв петлю, Илья медленно спустился с табурета и подошёл к окну. Приложив руку к стеклу, замер. Оно было тёплое…
– Это белая горячка?..
– Не знаю.
– Ты кто?
– Я – это ты. Я уже говорил…
– Зачем ты тут?
– А ты?
Мужчина отошёл от окна и сел у стола.
– Одна спичка есть под пепельницей.
– Спасибо…
Пошарив рукой, Илья достал обломок спички и, чиркнув по коробку, прикурил бычок.
– Так легче?
– Да… Наверное…
– Тогда всё…
– Погоди, какое всё! Ты куда? А ответы?
– Какие? Ты же не задавал никаких вопросов.
– Ну, я не готов был… Знаешь, не каждый день с тобой отражение разговаривает.
– Хорошо, спрашивай.
Мужчина почесал макушку.
– А ты почему тут?
– Ты пришёл к финишу, я пришёл к тебе.
– И всё?
– Всё.
– Слушай, а почему у меня всё вот так?
– Глупый вопрос.
– Почему?
– Ты выбрал позицию бревна в воде и удивился, что тебя прибило к грязному берегу, а не в прекрасный океан вынесло.
Илья загасил окурок и кивнул.
– Да… Бревно…
– Все вопросы?
– А что там?
– Где?
– Ну…
– Ааа… после петли? Ничего.
– В смысле?
– Опять состояние бревна, только уже без тела. В твоём случае – так без смысла.
Мужчина вытер капли, медленно стекающие по его лицу. Подойдя к окну, он покачал головой.
– Так не нужно…
Лёгкий туман и сильная боль в голове. Илья приподнялся и оглядел кухню. Верёвка сильно сдавливала шею. Сняв её, он поставил упавший табурет к столу и, нащупав под пепельницей сломанную спичку, прикурил окурок. «Упал… а это был глюк…» Взглянув на окно, почувствовал неприятные мурашки, бегущие по спине. Кинув взгляд, поднялся и, быстро собрав бутылки в несколько пакетов, вышел во двор. Подойдя к мусорному баку, с размаху кинул всё в него.
Выдохнув, сунул руку в карман и, нащупав несколько монет, пошёл в сторону магазина. Первый дождь мая стучал по лужам и разбрызгивал капли по асфальту.
Он даже не понял, что произошло. Просто краем глаза увидел, как большая чёрная машина едет юзом. «Потерял управление…»
Илья прыгнул в сторону, вытолкнул девушку из-под летящей тойоты.
Удар был таким сильным, что мужчину отбросило к остановке.
Звуки сирен, голоса. Из скорой вышел фельдшер и аккуратно повернул пострадавшего. Рядом стоящая девушка плакала, держась за большой живот.
– Он… Он спас меня… Он выживет?
Врач пожал молча плечами. Затем отрицательно покачал головой. Неожиданно Илья открыл глаза и широко, по-детски, улыбнулся.
– Я… Я не бревно, я со смыслом …
Миня ↑
Медленно покачиваясь на волнах, корабль входил в гавань Крита. Несмотря на все рассказы об ужасах этого острова, бухта казалась очень симпатичной. Столпившиеся на палубе испуганные люди со страхом глядели на незнакомый берег. Тесей осмотрел приплывших с ним бедолаг.
– Что бы ни случилось, помните – я с вами!
– Спасибо, нам стало легче, – кивнул невысокий старичок.
– Я рад!
Молодой герой перепрыгнул через борт корабля и огляделся. Снующие вокруг люди не обращали никакого внимания на посудину с чёрными парусами. Поймав пробегавшего мимо мальчугана, Тесей схватил его за плечо.
– Эй, малец, а где тут у вас правитель живёт?
– Там же, где и раньше, на горе. Пусти, мне работать нужно…
Отпустив парнишку, молодой человек помахал своим спутникам рукой и лёгкой походкой направился в гору. Метров через сто он остановился и улыбнулся симпатичной кудрявой девушке в окружении подруг.
– Скажи, красавица, а где тут живёт правитель?
– А тебе зачем? – кокетливо улыбнулась красотка.
Стройный юноша с правильными чертами лица ей явно понравился.
– Да вот, хочу убить минотавра и освободить людей.
По лицу девушки пробежала тень.
– Чем тебе минотавр помешал?
– Не мне, людям!
– С чего ты взял?!
– Ну, это все знают… Вот убью его, и мир станет лучше!
– Да, а если он тебя убьёт?
– Я готов пожертвовать собой!
Кудрявая туземка подошла ближе и внимательно посмотрела молодому человеку в глаза.
– Я так понимаю, что останавливать тебя бесполезно?
– Да!
– Ладно… Не нужен тебе правитель. Я сама покажу, как попасть в лабиринт к зверю. И как оттуда выйти объясню, если жив останешься…
– Да?
Девушка взяла моток красной нитки и протянула герою.
– Вот, привяжешь один конец на входе, там есть железный выступ. Пещера, ведущая в лабиринт, вон там.
Красотка указала на большой куст у подножия горы.
– Отлично, спасибо! А как зовут тебя?
– Ариадна.
– А меня Тесей! Я вернусь к тебе, Ариадна!
– Неплохо бы, – вздохнула вслед ему девушка.
…Вылезая из очередной расщелины, молодой человек окончательно разорвал свой плащ.
– На кой я его вообще взял! И где эта чёртова зверюга в конце концов?!
Сделав ещё несколько шагов, Тесей остановился и увидел кучу костей и ржавых мечей. Выхватив свой клинок, он огляделся, и в тот же миг что-то тяжёлое стукнуло его прямо в нос. Потеряв сознание, молодой человек рухнул на лежащие вокруг кости.
Придя в себя, герой приоткрыл глаза и попробовал понять, где он. Повертев головой, юноша различил огромную фигуру мужчины с бычьей головой. Резко вскочив, Тесей схватил первый ржавый меч, до которого смог дотянуться.
– Ага, ты ещё этой зубочисткой ткни в меня, – хмыкнул гигант и откусил яблоко. – Ты кто такой и чего тебе тут нужно?
– Я Тесей, и пришёл, чтобы тебя убить и освободить людей!
– От чего освободить, от глупости?
– Чего? – недоумённо поднял брови молодой человек.
– Я говорю: от чего ты их освобождать собрался?
– От этого… от тебя…
– Скажи, дурень, а с чего ты взял, что вы мне вообще нужны?
– Ну… Как… Ты же их ешь…
Минотавр посмотрел на героя и покачал головой.
– Сынок, тебе кто-нибудь говорил, что ты дебил? Или я первый?
– Не понял…
– Я вижу! Ты посмотри на меня внимательно… Я кто?
– Ты это… получеловек-полубык…
– А теперь вопрос: много ты встречал быков, которые поедают людей?
Тесей почесал затылок и пожал плечами.
– Нет вроде…
– То-то же! Ты пойми, я же корова почти… Травоядное я!
– А эти кто? – юноша ткнул в кости на полу.
– А это полудурки вроде тебя, которые меня убить приходили!
– А-а-а…
– Ага… Но не могу же я позволить себя просто так убить!
– Ну, да… а что же тогда говорят…
Бык доел яблоко и кинул огрызок в мешочек.
– Я не могу отвечать за то, что другие говорят… Да, кстати, это тебе Ариадна верёвочку дала?
– Да…
– Вот только поэтому ты ещё жив! Она одна умничка, мозгами шевелит. Между прочим, дочь местного царя…
– Да?
– Да. Она нам фрукты приносит, овощи. Помогает, в общем…
– Нам?
– Ну да, мне, жене и детям.
Из-за угла появилась крупная женщина с головой коровы.
– Классная тёлка, да? – подмигнул Минотавр Тесею.
– Да… Здравствуйте…
– Добрый день, – кивнула женщина. – Миня, ты тут надолго?
– Да вот, от Ариадны товарищ пришёл…
– Да? – вопросительно улыбнулась женщина.
– Да.
Тесей отряхнулся и виновато улыбнулся.
– Вы это, извините, я же не знал…
– Ну, да… Понятно… – кивнул Минотавр.
Сделав несколько шагов к выходу, молодой человек неожиданно развернулся.
– А вы бы хотели, чтобы вас оставили в покое?
– Да, конечно!
Герой подошёл ближе.
– Я могу вам помочь!
– Это возможно? – женщина с надеждой посмотрела на пришельца.
– Конечно! Только меч верни… Не бойся, я не нападу… Там у входа коровы пасутся и быки, я одному голову отрублю, скажу, что твоя…
– Думаешь, поверят?
Минотавр медленно протянул Тесею меч.
– А то!
Юноша взял оружие и на прощание помахал рукой травоядным.
* * *
Ликующая толпа приветствовала отважного Тесея – победителя минотавра. Мужчины, переодевшиеся быками, изображали чудовищ на площади и красиво умирали от руки героя. Представление было в самом разгаре, когда царь подвёл к юноше свою дочь.
– Вот, Ариадна, познакомься, это Тесей!
Девушка исподлобья посмотрела на предполагаемого жениха и процедила сквозь зубы:
– Убийца…
Тесей усмехнулся и наклонился к кудрявой красотке.
– Миня с семьёй вон там, – молодой человек показал на край площади.
Пара с двумя детьми, переодетые быками, помахала рукой принцессе.
– Они сегодня уходят в горы, – подмигнул юноша. – Хотели поблагодарить тебя.
– В горы?
– Да, не всё же им в пещерах и лабиринтах прятаться.
– А кого же ты?..
– Быка, на пастбище… И спасибо за нить… К выходу я и сам бы вышел, а вот к здравому смыслу вряд ли…
– Ты мой герой! – девушка поцеловала Тесея в щёку. – И люди поверили во всё это?
– Конечно, – улыбнулся юноша. – Люди всегда верят в то, во что им хочется верить… Тем более, этот бугай мне нос разбил…
Предатель ↑
Она смотрела ему вслед и удивлялась. Ей казалось, что она будет плакать, если он уйдёт. Но нет. Нет слёз, нет страданий. Просто пустота. Вот, он уходит и всё. Это просто факт.
Он шёл куда-то вперёд, не очень понимая, зачем. Просто он знал, что ему не нужно иметь детей. Не вообще, а сейчас. Потом, наверное, да. Но не сейчас. Что он может дать ребёнку? Чему научит? Как не нужно жить?
Она растила её в маленьком городе. Иногда было трудно, иногда легче но, всегда радостно. Весёлая девочка с кучей непослушных кудряшек. Она радовалась маме, мама радовалась ей.
В жизни иногда появлялись мужчины, которые нравились маме. Но мама – она на то и мама, чтобы сперва думать о девочке.
Это был поздний вечер осеннего дня. Мокрый снег плюхался на крышу и сползал по стёклам вниз. Две девушки читали книги и иногда обменивались репликами. В этот тускло освещённый вечер, кто-то позвонил в дверь. Мама открыла и удивлённо подняла глаза.
– Ты?
– Прости, я не знал твоего номера. Вообще не был уверен, что ты ещё тут.
Мужчина в мокром плаще протянул букет цветов и торт.
– Ты прекрасно выглядишь!
– Спасибо. Проходи, не стой в дверях…
Сняв верхнюю одежду, мужчина прошёл в комнату и остановился на пороге. Девушка улыбнулась ему.
– Добрый вечер.
– Здравствуй…
– Мам, я принесу чашки.
Мужчина опустился на стул. Женщина посмотрела на него.
– Ты издалека?
– Да, – кивнул он, – из прошлой жизни… Я хотел сказать…
– Не нужно.
– Я хотел попросить у тебя прощения…
– В этом нет необходимости. Я не держу на тебя зла.
– Ты не поняла. Я когда ушёл… Я не тебя… Я себя предал… Прости…
Мужчина встал и направился к двери. У самого порога натолкнулся на девушку.
– Вы уходите?
– Нет, просто…
Женщина повернула голову.
– Доча, это твой папа…
Мужчина замер. Потом провёл ладонью по лицу девушки и поцеловал её распахнутые удивлённые глазки.
– Я не ухожу. Просто у вас петли входной двери скрипят. Сейчас смажу их.
Бармен ↑
Он приходил в это место, когда было трудно. Не часто, но приходил. Сегодня тоже пришёл. Том сел за стойку и кивнул бармену.
– Двойной.
– Без льда?
– Как ты всегда угадываешь, Барри.
– Навык…
Бармен был всегда спокоен. Люди приходили, уходили. Кто-то смеялся, кто-то плакал, кто-то просто молча пил, а он наливал и всегда кивал головой. Людям нравится, когда с ними соглашаются. Им нравится быть правыми, и они очень не любят, когда с ними спорят. Люди не любят ошибаться и обижаются когда им об этом говорят.
Томи наблюдал за точными и ловкими движениями бармена. Подхватив прилетевший по стойке стакан, кивнул Барри.
– Выпьешь со мной? Я угощаю…
– Если бармена угощают, значит у собеседника дела идут хреново.
Мужчины чокнулись и выпили.
– Повтори.
– Рассказывай.
– Да нечего, в общем, рассказывать…
– Тем более рассказывай, – Барри протянул гостю стакан.
Хлопнув ещё один, Томи усмехнулся.
– Правда нечего. В смысле, теперь у меня ничего… Совсем ничего…
История была банальной, как все истории потерь, и оригинальной, как каждая в отдельности. Жена уходит, дети не хотят общаться, работа… Да в задницу её!..
Бармен слушает и кивает. Иногда наливает ещё. Через час Томи, успокоившись, поднял голову и посмотрел на товарища.
– А почему я не пьянею?
– Ты умер, Томи… Умер…
– Не понял.
– Чего тут непонятного.
Налив ещё по одной, бармен протёр полотенцем стойку и подмигнул собеседнику.
– Глупо конечно…
– Что?
– Я говорю, это жизнь.
– Не понимаю…
– Жизнь не нужно понимать, её нужно жить.
Сняв с плеча полотенце, он накинул его на плечо гостя.
– Иди сюда…
Томи медленно зашёл за стойку. Сняв с бедолаги куртку, Барри похлопал товарища по плечу.
– Я тоже когда-то это сделал.
– И что?
– И вот, я тут…
– Я не…
– Да-да. Не понимаешь, вижу. Вот теперь ты уже ничего не можешь изменить. Ты просто мёртв и всё. А всё, что ты считал проблемами, были только вопросами, которые можно решить или на них можно наплевать.
– А что, я теперь…
– Теперь, ты будешь барменом вместо меня…
– Но я…
– Да, люди будут приходить и уходить, они будут смеяться и плакать, пить и трезветь, а ты просто будешь наливать… Наливать и слушать о том, как другие живут… Наверное, и ты бы мог, но ты выбрал сбежать. И теперь ты не жилец, ты слушатель чужих жизней… Правда, ад?
Пахарь ↑
Писатель, Сигизмунд Тютькин слушал, опустив голову, как зачитывал его проступки на земле ангел-распорядитель. Грустно, конечно, и стыдно, но всё правда. Крылатый страж посмотрел на смущённого автора и продолжил.
– Также устроил пьяный дебош в ресторане. В частности, напившись до маловменяемого состояния, с криками «Поддержим Дарвина!» и «Нет мракобесию!» разделся догола и, запрыгнув на центральную люстру, качался, изображая обезьяну. После чего был снят оттуда вызванными сотрудниками полиции и препровождён в ближайшее отделение.
Писатель вздохнул, и ангел продолжил.
– Уже в отделении продолжил безобразия, читая нецензурные стихи своего сочинения. После того как Тютькин С. А. был заперт в КПЗ, он тут же предложил находящейся там гражданке Сидоровой Н. Г. срочно заняться сексом в знак протеста против насилия над личностью художника. К чему и приступил немедленно.
Распорядитель отложил третий том и открыл четвёртый.
– 14 февраля того же года, находясь в состоянии алкогольного опьянения и будучи возмущён работой скульптора Фуськина, снял штаны и с криком: «Я тоже так могу!» наложил в зале…
– Не нужно. Я помню…
Грустный Тютькин посмотрел на стоящего рядом улыбающегося чёрта и ещё раз вздохнул.
– Да, неловко получилось…
Чёрт похлопал писателя по плечу и улыбнулся ещё шире.
– Ну, не скажи! Мы тут с мужиками от души поржали по этому поводу! И ведь реально у тебя похоже получилось.
– Ага, – рассмеялся Сигизмунд.
В то же мгновенье он понял, что стоит перед воротами ада. Весёлый чёрт толкнул дверь и хлопнул новенького по плечу.
– Welcome!
– Ага, спасибо…
Тютькин перешагнул порог и замер. Перед непаханым полем стоял Пегас, запряжённый в плуг. Писатель подошёл ближе и повернулся к чёрту.
– А это в каком смысле?..
– В прямом, вставай за плуг и вперёд!
– А я же никогда…
– Вставай, говорю!
Физиономия чёрта резко стала свирепой. Пегас повернулся к автору и фыркнул.
– Вставай давай, чудило! Тут шутить не любят…
Сигизмунд послушно встал за плуг.
– Вот жешь, ёпрст… И пегасы у них тут говорящие.
– Тут все говорящие. Жить захочешь и петь начнёшь.
– Разговорчики, – прикрикнул на них рогатый надсмотрщик, – вперёд, пахари!
Пегас рванул вперёд, и Тютькин навалился на плуг. В следующую секунду, он понял, что пишет. Пишет потрясающие стихи, потом пошла проза, короткие рассказы, поэма, ещё рассказы…
Он не помнил, когда остановился. Или это его остановили. Обессиленный, он рухнул у плуга. А прямо вдоль поля колыхались строки его произведений.
– Какого чёрта, а ну подъём!..
Злобный сторож занёс было плеть, но остановился. Возле Сигизмунда неожиданно возник распорядитель.
– Извиняюсь, господин Тютькин, тут у нас вышла накладочка. Вы там, оказывается, хорошие вещи писали, детишкам помогали. В общем, когда ваше дело до конца дочитали, то был пересмотр…
– Короче, – прохрипел автор.
– Вас в рай…
– Отлично!
Писатель поднялся и на дрожащих ногах пошёл к двери. Ангел дотронулся до плеча бедолаги и в тот же миг они очутились у ворот рая.
– Прошу!
Распорядитель толкнул золотые ворота, и те плавно распахнулись. Тютькин сделал шаг вперёд и замер. Перед непаханым полем стоял тот же пегас с тем же плугом.
– Какого!..
– Осторожнее, – поднял палец ангел, – тут не выражаются…
– Я не понял! Там пахать, тут пахать, ад, рай! В чём разница-то?!..
Пегас повернул к Сигизмунду Тютькину голову и подмигнул.
Певица ↑
Красивая. Это часто ей говорили. И ещё, конечно, талантливая, эффектная, сексуальная… И одинокая. Дочь выросла и вышла замуж. Родня далеко… И она теперь… Муж? С ним она рассталась ещё… В общем, давно. Теперь карьера, творчество. Музыка…
Да, конечно, вокруг много поклонников. Поклонников много, но… Это знает сейчас большинство успешных женщин мегаполисов. Поклонники есть, мужчины нет. Эта мысль свербит где-то там, на заднем плане ума. Иногда вечерами она выплывает на авансцену во всей красе. Ненадолго…
Слава Богу, что много работы! Концерты, перелёты, встречи… Некогда думать о глупостях и морочить себе голову.
Это был давно запланированный концерт. Перед Новым годом их становится больше. Тамару это радовало и огорчало одновременно. С дочкой не получается увидеться. Они с мужем собрались за границу. И, возможно, надолго. Ему предложили контракт.
Концерты, опять концерты и опять… За кулисами, к ней подошёл среднего роста мужчина.
– Тамара, здравствуйте.
– Добрый день.
Дежурная улыбка и автограф на программке с её изображением. Мужчина немного смущён. Ну да, обычное дело. Знаменитая певица и красавица. Многие смущаются, некоторые стараются вести себя наглее. Она к этому привыкла и не особенно обращала внимание на то, что и кто говорит и как реагирует. Со временем мы учимся носить вторую кожу.
Мужчина улыбается.
– Простите, Тамара…
– Что вы хотели?
Дежурная улыбка натыкается на его смущение. Голос кажется ей знакомым, но… Так много голосов прошло сквозь жизнь. В полутьме закулисья нет лиц, есть только фигуры.
– Я хотел спросить, а сколько стоит ваше выступление на частном, так сказать закрытом мероприятии?
Взгляд женщины становится холоднее. Она не любит эти вечеринки. Нет, чаще всего они проходят хорошо, но… Просто предубеждение.
– Вы спросите у администратора, Саши, он лучше знает.
– Спасибо…
– Вам спасибо.
Взяв цветы, она уходит.
Утром позвонил Саша. Аж в 9:00! Небывалое событие. Сразу перешёл к делу.
– Тамара Михайловна, тут просят вас на Новогодний корпоратив…
– Саша, я же говорила…
– Да, я помню, и назвал сумму, как мы договаривались.
– И что?
– Согласились, не торгуясь.
Это было неожиданно. Тамара всегда выставляла на сам Новый год такой гонорар, чтобы остаться дома с семьёй. Все это знали.
– Саша, а ты сказал, что это в долларах?
– Да!
– Хорошо, я подумаю…
Повесив трубку, пошла было в душ, но телефон снова зазвонил.
– Алло, Саша, я же сказа… Ой, Машенька, ты! Прости, я думала Саша звонит. Он тут перевозбудился от предложенных условий… Что? А почему так быстро?.. Ой, как жаль… Я думала, Новый год вместе встретим… Ну да, конечно заеду!.. Хорошо, привет передавай Володе. Ты как себя чувствуешь? Хорошо?.. Не тошнит больше?.. Ну, слава богу! Я, когда тебя носила, вся измучалась… Ладно, ладно, беги. Целую!
Ну, видимо так должно быть. В конце концов, это хорошо, что есть такое выступление. Не нужно будет думать, где встречать Новый год.
Корпоратив был странный с самого начала. Выяснилось, что слушатель будет один.
– А он не маньяк какой-нибудь? – поинтересовалась Тамара.
– Нет, – Саша улыбнулся, – маньяк столько не заработает, чтобы заплатить.
– Саш, мне не нравится такой юмор, это между прочим касается моей безопасности!
– Тамара Михайловна, вы же его видели…
– Видела, и что?!
– Симпатичный мужик и глаза такие…
– Глаза такие… Всё у тебя глаза…
Саша был опытный директор. Когда его уволила одна известная балерина, Тамара пригласила его к себе и ни разу об этом не пожалела. Исполнительный, весёлый, он всегда хорошо чувствовал людей и ситуацию.
– Я вас, когда-нибудь подводил?
– Нет Саша, нет… Просто я не люблю…
– Я знаю.
– Ну да, такая сумма…
– Да ладно вам.
Саша явно обиделся.
– Ну, прости Сашенька! Ты же понимаешь…
– Понимаю… И не обижаюсь…
За час до выступления за ней приехала машина. Хороший лимузин, надо сказать.
Гримёрка, макияж. Ровно за час до Нового года она вышла на маленькую эстрадку. В ресторанном кабинете за накрытым столом сидел один человек.
– Добрый вечер, Константин, с наступающим Вас Новым годом! Позвольте мне спеть для вас…
– Простите, а не могли бы вы начать с…
Вот, это то, что она больше всего не любила. Когда начинают заказывать, что петь. Конечно, он клиент и он платит, но есть репертуар и она не поёт «Мурку». Скомпоновав на лице дежурную улыбку поинтересовалась:
– С чего именно?
– Романс, «Утро туманное».
Господи, она сто лет его не пела. Посмотрев на Сашу, подняла брови. Тот кивнул, минусовка есть.
– Да, конечно…
Сделав шаг вперёд, кивнула.
Утро туманное, утро седое…
Неожиданно для себя самой, она сделала шаг с эстрады. Вообще-то, этого Тамара никогда не делала. Авансцена – это был для неё своеобразный защитный рубеж, и переходить его нельзя. Ну, по крайней мере, так она считала. Актёры суеверны, если что-то однажды сработало, то это уже пойдёт с исполнителем по жизни. У неё это был край сцены. Иногда видимый, иногда – нет, но он всегда был. Она мысленно его рисовала, и точка. Но сейчас…
Продолжая петь, она сделала ещё несколько шагов. О, господи…
Когда музыка закончилась, певица не улыбнулась. В её глазах стояли слёзы.
– Костя…
– Вы меня узнали, Тамара?
– Прекрати мне выкать!
– Прости, Томик!.. Ну, я же говорил однажды, ты будешь петь для меня одного!
– Тамара Михайловна, всё в порядке?
– Да, Саша, всё в порядке…
Махнув рукой, она подошла к Константину. Тот встал и протянул ей букет белых роз. Взяв цветы, певица обняла смущённого мужчину.
– Господи, как же я рада тебя видеть…
Это было много лет назад. Для ограниченного контингента наших войск в Афганистане делали небольшие концерты. Чаще всего приезжали звёзды того времени. Иногда, правда, их подменяли начинающие артисты. Так было и в тот раз. Известный оперный певец не смог поехать по причине болезни, и взяли её. Начинающую, но очень талантливую певицу, Тамару Томину. Это – её первое серьёзное выступление со звёздами первой величины.
Далёкая страна. Непонятная война. Совсем молодые мальчишки в пыльной форме, и она, в новом длинном платье, открывает концерт.
Сцена, аплодисменты, певица выходит и… Чёртов каблук! Он ломается, девушка едва не плюхается в зал. Её чудом успевает подхватить молодой сержант. Кинув на него благодарный взгляд, девушка кивает и, сняв туфли, выкидывает их за кулисы.
– Босиком петь удобнее!
Зал взрывается смехом и аплодисментами.
Когда она закончила, зал приветствовал её стоя. Наверное, таких оваций у неё не было никогда в жизни. Трижды её вызывали на «бис». «Тома! Тома!», скандировал зал. От зависти коллег у неё даже спина зачесалась.
На выходе из зала происходит нечто для неё непонятное. Выстрелы, беготня крики. Тот самый солдатик, что подхватил её на сцене, снова хватает её и буквально закидывает в пазик. Следом влетают бледные коллеги по цеху.
– Костя, везёшь артистов на аэродром! – кричит капитан.
– Есть!
Сзади слышны автоматные очереди. Взглянув на девушку, солдат улыбается.
– Не бойся, Томик, я и везунчик, и лучший водитель!
– И самый галантный кавалер, – улыбается она, – и я не боюсь.
Три часа или четыре – тряска по ухабам и пыли. Уже когда подъехали к аэропорту сержант, помогая разгрузить багаж, вдруг повернулся к ней.
– Тома, ты будешь очень знаменита…
– Спасибо.
– И однажды ты будешь петь для меня одного. Меня Константин зовут.
– Всё может быть, Костя – рассмеялась девушка и поцеловала его в щёку, – благодарю, мой герой.
И вот теперь он тут, в этом ресторанчике, а она… Она так рада, что это именно он, Костя.
– Присаживайся.
Мужчина пододвинул стул певице.
– Спасибо. Как я рада тебя видеть!
– Я тоже, очень…
– Ой, подожди, у меня же ещё в репертуаре…
– Да ладно тебе!
– Нет, я так не могу! Ты заплатил такие деньги! Слушай, давай я тебе скидку сделаю…
– Нет, не нужно. Тем более, что я уже оплатил всю сумму заранее.
– Ну вот… Хорошо. Тогда я ещё спою тебе, а потом мы Сашу отпустим и посидим. И я тебе спою без фонограммы под рояль.
– Отлично!..
Тамара вышла на эстрадку и, сняв туфли, поставила их на сцену.
– Погоди!
Мужчина достал из-под стола пакет и, вынув из них пару выцветших туфель, протянул певице.
– Господи, откуда они у тебя?!
– Ты не представляешь, как я их отбивал у бойцов наших! Там в заварухе их кто-то забрал, потом их нашли. Я капитану говорю, Тамара меня лично просила их привезти, они одни у неё такие… В общем, целая история… Я их починил. Вот.
Женщина надела туфли.
– С ума сойти! Как влитые…
– Я рад…
Тамара подняла глаза на Константина.
– Что ты хочешь услышать?
– То, что ты сама любишь…
Через час Саша собрал аппаратуру и уехал. Тамара села напротив мужчины.
– С новым годом, Костя!
– С новым годом, Тома!
– Томик, помнишь, как ты меня назвал?
– Да, – мужчина улыбнулся…
– Меня так никто никогда не называл… Ну, рассказывай о себе!
– Чего обо мне рассказывать… Ничего интересного… Был женат, двое детей уже взрослые. Внуки скоро будут…
– Ой, и у меня!
– Здорово!.. Хотя, я про тебя почти всё знаю… Я же твой поклонник…
Женщина поставила бокал.
– А почему, ты раньше меня не нашёл?!
– О! Искал… Ещё как… Но ты звезда, а я… Да потом как-то… Жизнь закрутилась – то одно, то другое…
– Ну да, понимаю… Как я рада, что ты нашёлся… Сейчас…
Она подошла к пианино, стоящему у стены.
– Это я ещё никому не пела… Ты будешь первый…
Пройдя тонкими пальцами по клавишам, запела.
«Запах любви и свободы
Ветер в романтику тянет
Я прохожу через годы
Музыка времени тает…»
Закончив, повернулась. Константин сидел, подперев рукой подбородок.
– Сильно. Чьё это?
– Одного современного автора.
– А музыка?
– Моя. Понравилось?
– Не то слово!..
– Я рада…
– Если бы ты знала, как я рад!
– Кость, а пойдём гулять?
– С удовольствием!
Рассчитавшись, он накинул на женщину шубу.
– Поедем.
– Нет, давай просто пойдём…
– Ты не замёрзнешь?
– Если замёрзну, то поедем…
Они шли по новогодним улицам города, держась за руки. Два человека улыбались друг другу и всем, кого встречали. Где-то взрывали петарды, салюты…
Они сели на скамейку под ёлкой на площади.
– Я захватил шампанское!
– Отлично!
– Тебе можно его на улице? Ты же певица…
– С тобой мне всё можно.
Она взяла его под руку и положила голову на плечо.
– Мой герой…
Константин достал из кармана два пластиковых стаканчика.
– Уйти из дорогого ресторана, чтобы выпить на улице!..
– Здорово да?.. Нет, погоди… Не открывай! Пойдём ко мне… Там выпьем его. Я салат вкусный приготовила… С камчатскими крабами…
– Конечно… Пойдём, мечта моя…
Он ушёл только вечером следующего дня. Как ей не хотелось отпускать его. Его, мужчину из её молодости и из её мечты. Он что-то говорил ей о некоторых проблемах и о том, что он будет далеко… Извинялся за что-то… Она почти не слышала слов… Только его голос… И ещё видела его мягкую улыбку…
Дверь закрылась, и она поняла, что они не обменялись телефонами. Она даже не спросила женат ли он сейчас. Всё как-то вылетело из головы в один момент… И ей вдруг стало одиноко. Вот только что он был, и вдруг опять исчез…
Всю неделю она не находила себе места… Он не звонит, и у неё всё не так. Набрав директора, она взяла номер Кости и решила позвонить сама.
Трубку взяла молодая девушка.
– Алло…
– Здравствуйте, простите, а Константина я могу услышать?
– Константин…
Голос девушки заметно дрожал.
– Папа умер…
– Что… Как уме… А… Простите, я…
– А вы кто?
– Я его старая знакомая… Ещё по … А как… он…
– Он болел долго… Мы и сами не знали… Он не говорил никому… Вот… А потом он вдруг продал свою квартиру…. Мы его искали почти неделю… Он взял деньги и сказал, что должен воплотить свою какую-то мечту… Я толком не знаю ничего… Говорил, что какую-то певицу хочет услышать… Вот, а вчера узнали, что он в больнице скончался… И записку оставил….
– Что там?
– Одна фраза… «Ушёл счастливым».
Тамара медленно опустила трубку.
Это были не совсем дни. Точнее, это был один большой серый день. Практически до марта она была в прострации. Ну, не совсем, конечно. Концерты, перелёты… Всё как всегда… Почти… Директор, Саша, чувствовал, что ей плохо. Спасибо ему… Что бы она без него делала.
Концерт на восьмое марта. Куча народу. Куча поздравлений. Куча слов, которые через мгновенье не вспомнишь…
Она стоит за кулисами и улыбается. Нет… Держит улыбку. Почему-то сейчас особенно трудно это делать. И вообще, всё сегодня не так… Она даже на Сашу накричала. Чего раньше не случалось. Он стоит молча и смотрит в сторону. Ничего, извинения будут после концерта. Всё, пошла…
Она делает несколько шагов и каблук… Сверху слышен треск, искры… Крики в зале… Женщина чувствует, как кто-то хватает её и буквально кидает в противоположные кулисы. Вцепившись за одну из них, она успевает увидеть краем глаза как падает огромный софит на то место где секунду назад стояла она… На сцене никого….
«Ох!» Она сползает по ткани… И голос… Она слышит его… Это, он… Это его голос…
«Я буду приглядывать за тобой, Томик…» Сидя на сцене, она плачет… Плачет и улыбается…
– Костя, мой герой…
Сняв старые концертные туфли, певица прижимает их к груди…
Персей ↑
Старик Полидект внимательно смотрел на опустившего голову юношу.
– Что ты молчишь?
– А что тут скажешь…
– Хоть что-нибудь! Ты понимаешь, что эта тварь уничтожила почти всех воинов в нашей стране! Люди в камни превращаются!.. Персей, ты должен найти себе жену из сильного царства, нам нужны союзники!
– Союзники… Кто нам сможет помочь, разве что боги?
– Тогда иди и моли их!
Молодой человек повернулся и вышел из зала. Проходя вдоль галереи, он вдруг остановился и поднял голову.
– А какого чёрта мы им вообще молимся, если они молчат?!
Развернувшись, юноша направился в сторону царского святилища. Подойдя к дверям, Персей кинул взгляд на охранников.
– Никого не впускать!
Закрыв позолоченные створы, он встал посреди зала и огляделся.
– Так. Ну привет, Боги! Кто тут у нас? Зевс, Гермес, Аид, Афина, Посейдон… Все в сборе? Ну и отлично. Слушайте меня внимательно, истуканы каменные, слушайте и запоминайте, повторять не буду. Я человек! Персей! И моё королевство одолела проклятая Медуза Горгона, и несмотря на все молитвы и жертвоприношения вам, толку никакого. Так вот, я сейчас пойду сам, оторву ей башку вот этими руками. А потом вернусь, разберу вас по камням и вымощу ими улицу! Понятно?!
Статуя Зевса неожиданно повернула голову в сторону говорившего.
– Ну ладно, полегче! Чё сразу орать-то? На куски разберёт, дорогу сделает…
Персей от неожиданности отпрянул к стене.
– Вы!.. Вы это… Разго… Разговариваете?..
– Конечно! Просто орать не нужно…
– А… А почему вы раньше не того… Не говорили?..
– О чём?!..
– В смысле?
– В прямом, – Зевс повернулся на троне и развёл руками, – о чём с вами разговаривать? О посеве, дожде, золоте и прочей ерунде? Дайте нам то, дайте нам это… идите вы в… Не важно…
– Не понял…
– Чего ты не понял?
– А что не так?
– Всё, болван! Боги вам всё дали, планету, море, звёзды! А теперь ваша работа! Мы вообще не участвуем в вашей жизни!
– Почему?
– Потому, что она ВАША, идиот!
Персей присел на край постамента статуи Гермеса и покачал головой.
– Да, наверное, ты прав, Зевс…
– Понятное дело прав.
– Значит, нам всем конец?
– Почему?
– Горгона…
– А! Эта… Это ваше порождение!
– Наше?
– Конечно, когда люди не хотят развиваться, они деградируют и создают своими мыслями вескую дрянь… Иногда дрянь даже становится видимой…
– И что делать?
– Почём я знаю, говорю же, это ваша жизнь.
– Понял!
Молодой человек встал и твёрдым шагом направился к выходу.
– Ты куда, дурень?
– Убью гадину!
– Тормози, красавец!
– Чего?
Зевс стукнул по постаменту Гермеса.
– Алё, подъём, тут у нас герой нарисовался.
Бог торговли спрыгнул на пол.
– Отлично! Обожаю героев и приключения!
– Да, – покачал головой верховный бог, – ты у нас вообще за любой кипеж.
– Кроме голодовки!
– Так, дай этому орлу свои сандалии и меч.
Гермес скинул обувь и протянул юноше оружие.
– С сандалиями аккуратнее, там скорости переключатся большим пальцем левой ноги. Надавил на пятку – вперёд, на носок – назад, вправо-влево – давишь в нужный бок. Вверх – стучишь пятками, вниз – носками друг об друга.
– Здорово!
– Так, дальше, – Зевс закинул ногу на ногу и перешёл на шёпот, – полетишь к нимфам… У них возьмёшь сандалии, щит зеркальный и сумку раздвижную. Только тихо, не хочу, чтобы, Гера знала про них. Ну, ты понимаешь…
– Понял, – подмигнул Персей, – слетаю по-тихому.
– Хорошо! Значит, на медузу смотреть только через щит, а то в камень превратишься. И голову если отрубишь – сразу в сумку, она ядовитая. Потом ещё…
– Что значит «если»?
– В смысле, если победишь… Шансы у тебя даже с этим навесным оборудованием не очень большие. Так вот, если выживешь, нужно будет одну девушку спасти ещё от морского чудовища и освободить царство…
– А я это… Для меня одного это не многовато? Тем более, что шансов у меня, как вы говорите…
– Нет, если победишь, Горгону, то после неё тебе всё остальное как семечки будет! Да ты не переживай, если медуза тебя грохнет, Аид тебе всё равно как герою отдельный зал в царстве мёртвых выделит!
– Точно, – кивнул владыка подземелья, – мраморный, с золотым креслом!
– Спасибо, мне стало намного легче…
– Всегда рады, мы же ваши боги!
– Ну ладно, хватит болтать! Давай, сынок, успеха тебе!
– Благодарю! И вам…
Двери за героем закрылись, и боги присели на свои постаменты.
– Красавчик, – вздохнула Венера, – жаль будет, если погибнет…
– Ой, блондинка, – покачал головой Гермес, – тебе же сто раз объясняли, что у них, как и у нас, нет смерти!
– Но для них-то она есть!
– В головах она у них есть, в головах…
– Ага, – кивнул, Зевс, – у них всё там… Я помню…
– Да – улыбнулся Гермес, – здорово было человеками быть… Весело, когда поймёшь суть игры…
Странная ↑
Странная. Странная и невезучая. Именно так все её знакомые говорили. В основном за глаза. Она и сама понимала, что ведёт себя как-то… Как-то неправильно. Не так, как другие.
Другие. Это слово преследовало её. Они, эти другие, устраивали свою личную жизнь. Женились. Рожали детей или находили хорошую работу.
Ей все об этом говорили. В смысле, и мама, и папа, и даже любимая бабушка.
«Вот посмотри, как у Маши, Кристины, Наташи…»
И она смотрела. Смотрела и радовалась, что у них всё так здорово. Потом, правда, выяснялось, что всё не совсем так, а иногда и совсем не так.
У Маши пил, у Кристины изменял практически на глазах, а Наташа вообще другого всю жизнь любила. Да. Но у них всё было как-то правильно. Нет, даже не так… У них всё это было, а у неё нет. Ну нет, и всё тут!..
Обидно немного. Но главное, все что-то твердят со всех сторон. Что и как нужно…
Она вздыхала: «Хорошо им, они знают, как нужно, и делают так…» Сама она не знала. Просто была такая, как есть, и всё. Не могла по-другому. Или не умела.
Вечером, возвращаясь к себе, она вздыхала и шла к книжному шкафу. Брала книгу и, укрывшись пледом, читала. Старомодно как-то, но так привычно. Часто перечитывала старые книги и удивлялась, что так много интересного в них пропустила. Иногда даже засыпала прямо в кресле. Кот потом будил.
Как-то ей посоветовали сделать свою страничку в популярной социальной сети. Она попробовала. Попробовала, а на следующий день забыла войти, и всё куда то стёрлось.
И ладно. Он не живой, этот мир. Он пластмассовый. Книги пахнут, в них есть миры. А компьютер ни она, ни кот не любили. Точнее, кот любил спать на клавиатуре, а ей было жаль его сгонять.
Но однажды он пропал. Как пропал? Она открыла дверь, а кот выскочил. Схватив пальтишко, побежала за ним. Выбежала во дворик, держа почему-то книгу в руках. Как будто без неё кот не узнает хозяйку.
Мокрый снег медленно спускался по конусу света уличного фонаря. Девушка огляделась. И куда?..
Следов не видно. Пробежав два квартала, она вернулась. У её подъезда стоял крупный мужчина, он был явно выпивший. Грузный, грубый и плохо пахнущий. Она попробовала пройти мимо него, но он качнулся, и она уронила книгу.
Незнакомец оглядел худенькую женскую фигурку, пытающуюся поднять книгу.
– Проблемы, подруга?
– Я… Ничего…
Мужчина поднял книгу.
– Ваше?
– Да спасибо, вы тут кота не видели?
– Чё?
Дыхнув перегаром, здоровяк отстранился.
– Читаем, значит? И что там?…
Неожиданно для себя девушка остановилась и открыла томик. Она всегда боялась таких. Грубых, резких. Они все казались ей циничными и жестокими. Но сейчас… Сейчас она решила, что ответит ему. Ему, загородившему ей вход в подъезд. Она ищет друга… Единственного друга…
Она открыла книгу и медленно прочла.
«Ангелы опальные,
Светлые, печальные,
Блески погребальные
Тающих свечей, –
Грустные, безбольные
Звоны колокольные,
Отзвуки невольные,
Отсветы лучей, –
Взоры полусонные,
Нежные, влюблённые,
Дымкой окаймлённые
Тонкие черты, –
То мои несмелые,
То воздушно-белые,
Сладко-онемелые,
Лёгкие цветы…»
Подняв глаза, она замерла. Мужчина плакал. Огромный двухметровый человек вдруг сполз по стенке дома и уронил голову на руки.
– Ангелы опальные…
– Вы что?…
Она опустилась рядом и тихонько дотронулась до его плеча.
– Вы… Вам может водички?…
Мужчина покачал головой.
– Мне… Мне новой жизни и… «Блески погребальные…» Кто это?..
Он поднял голову.
– Бальмонт, – тихо прошептала девушка, – может вам…
– Нет, – он тихо покачал головой, – мне ничего… Я не люблю, когда меня вот так, это не… В общем, ты иди, девочка…
Сверху раздалось знакомое мяуканье.
– Кот вон…
– Да, – она кивнула, – он тут… Пойдёмте.
Взяв его за руку, девушка подтолкнула его к подъезду.
– Я дам вам чаю и вы придёте в себя.
– Да, я с удовольствием… А вы мне ещё его почитаете?
– Бальмонта?
– Да.
– Конечно. Он вам понравился?
– Нет, он меня влюбил сейчас…
Вечер был странным, как она. В углу на небольшом стуле поджавшись сидел большой мужчина и слушал. Слушал маленькую странную девушку, которая читала ему стихи. Нет, он не плакал, это слёзы сами как-то текли. Впрочем, его это не смущало. И её не смущало. Она странная, он, кажется, тоже странный…
«Чувственно-неясные,
Девственно-прекрасные,
В страстности бесстрастные
Тайны и слова, –
Шорох приближения,
Радость отражения,
Нежный грех внушения,
Дышащий едва.
Зыбкие и странные,
Вкрадчиво-туманные,
В смелости нежданные
Проблески огня, –
То мечты, что встретятся
С теми, кем отметятся,
И опять засветятся
Эхом для меня!»
Оторвавшись от книги, она посмотрела на уснувшего за столом мужчину. Хотела разбудить, но передумала. Тихо подошла и укрыла его пледом. Какое оно иногда странное, это одиночество…
Она проснулась от запаха кофе. Попыталась понять, где находится и что происходит. Быстро поднявшись, вышла на кухню и застыла.
Большой мужчина накрыл на маленьком столике завтрак и варил в её турке кофе. Обернувшись, он улыбнулся.
– Привет! Ты извини, что я так, без спроса… Просто…
– Ничего, это вы извините я…
– Ты так сопела сладко, жалко будить было.
– Да, я сейчас, быстро.
Прошмыгнув в ванную, почистила зубы и включила душ. «Господи как всё странно. Мужчина, что-то варит у меня на кухне. Он такой несуразный на ней». Поймала себя на том, что невольно улыбается.
Выйдя из ванной, прошла на кухню.
– Это кофе по-королевски.
– Как это?
– Вот, с шапочкой из взбитого желтка с сахаром.
– Вкусно и необычно…
Он чувствовал себя неловко. Это с ним было впервые. Обычно ему всё равно, кто и что думает, а тут… Эта девочка вчера просто так взяла его к себе. Как будто он был какой-то брошенный зверёк, и она его просто пожалела и взяла к себе. Он не привык к такому. Обычно всем от него что-то нужно.
В возникшей паузе поднял на неё глаза.
– А как называется то, что вчера…
– Бальмонт?
– А, да… Спасибо. Мне понравилось. У вас много книг.
– Нет, не очень, вот у моей мамы – у неё и правда много. А вам какая литература нравится?
– Мне?.. Да у меня в общем и времени на это… А вы что посоветуете почитать?
– Не знаю даже. Разве классиков, но вы их, наверное, знаете.
Она протянула руку и взяла с полки небольшую книгу.
– Вот, если не читали, то…
Он взял экземпляр и открыл.
– «Чайка по имени Джонатан Ливингстон». Нет, не читал. Интересно?
Она пожала плечами и улыбнулась.
– Не знаю. Мне нравится, я вообще люблю этого автора. Да вы берите, не стесняйтесь. У меня их оказалось два экземпляра, мне подарили, так что…
– Спасибо. Я… Мне пора… Спасибо вам за кофе…
– Ну, что вы! Это вам спасибо огромное!
Выйдя в коридор, он натянул ботинки и протянул ей руку.
– Спасибо.
– Спасибо вам!
Когда дверь закрылась, он нахмурился. «Дебил, блин! Даже не спросил, как её зовут!». Мысленно ругаясь, спустился на первый этаж и открыл дверь подъезда.
Снег. Первый снег в утреннем рассвете. Поёжившись, подошёл к своему внедорожнику и, стряхнув снег, плюхнулся на холодное сиденье. Бережно положив книгу рядом, завёл машину.
Она украдкой смотрела из-за занавески, как он садится в машину. Ей показалось, что он чем-то расстроен. Когда чёрный джип отъехал, девушка повернулась и осмотрела свою кухню. «Какая оказывается у меня квартирка маленькая!». И тут же рассмеялась. «Нет, это он такой огромный!».
* * *
Всё забывается в суете. Несколько дней его запах витал по дому. Кот подозрительно озирался, но через неделю окончательно успокоился. Иногда она вспоминала большого мужчину и улыбалась. Они не знали имён друг друга и это было необычно. Люди так любят свои имена, статусы, работы. Им нравятся внешние признаки, за которыми они теряют самих себя. А с ним оказалось всё совсем по-другому. Он – большой мужчина, она – маленькая девушка. Потом и это забылось. Или не забылось…
Он не мог её забыть. Не то чтобы она ему очень понравилась, нет. Просто… Просто такое с ним впервые. Девушка ему пьяному читает стихи, а потом укрывает пледом. И книга. Он не прочёл, а проглотил её. Начал скупать ещё книги этого автора.
Ему очень хотелось встретиться с ней. Но он стеснялся. Нет, даже боялся. Ему стыдно было признаться себе, но это было правдой. Он в первый раз по-настоящему боялся встретиться с женщиной.
С другими не так. С другими… Он больше не мог встречаться с другими. По непонятной причине перестал отвечать на звонки своих многочисленных женщин. Отказался от традиционного похода в баню с друзьями. «Баня, тупые бабы…». Его чуть не стошнило от этой картины. Скучно стало всё. Ну, не совсем всё, а всё, что до этого было интересно, вдруг стало скучно. Читать стало интересно, в театр ходить. Балет очень понравился. Выйдя с «Лебединого озера», он неожиданно для себя понял, зачем ходил. Чтобы не стыдно было перед ней. Перед маленькой с книжкой.
«Вот чёрт, я что – влюбился?!..» Эта мысль застала его врасплох. «Нет, вряд ли. Просто мне нравится этот новый мир. Её мир…» Сев за руль, взял себя в руки, поехал к тому самому дому. Припарковавшись у подъезда, включил аудиокнигу. «Как-то глупо. Что я ей скажу? Я даже, дурак, не удосужился спросить, как её зовут. И не представился…»
Она. Это была она. Тоненькая фигурка семенила мимо сугробов, пытаясь не свалиться в них. Он вышел из машины. Сделал несколько шагов к ней, на ходу пытаясь сообразить, что ей сказать, как окликнуть.
Девушка подошла к подъезду, набрала код и обернулась.
– Ой! Вы?..
– Да, здравствуйте. Я некстати?
– Нет, почему. Я очень рада…
– Правда?.. А я… Мне просто… Меня, Валерий зовут.
– Очень приятно, а меня – Антонина.
– Вот и познакомились.
– Да, – девушка улыбнулась, – а что мы стоим, пойдёмте.
– Я, собственно…
Мужчина замялся.
– Что?
– Я просто хотел вас пригласить в ресторан.
«Чёрт! Придурок, какой ресторан! В театр, музей но не в ресторан… Ладно, поздно!» Девушка пожала плечами.
– Я как-то не готова.
– Ну, я подожду вас тут. Там здорово. И камин есть настоящий. Огонь горит…
Тоня посмотрела на мужчину и кивнула.
– Хорошо. Я только переоденусь и кота накормлю…
– Конечно!
– Вы точно не хотите зайти?
– Нет, я тут… Вы идите…
Дверь в подъезд закрылась, и он выдохнул. «Слава богу!». Быстро набрав номер, сел обратно в машину.
– Семён, мне столик у камина. Да мне плевать, что у тебя занято!.. Где?.. Да, давай в отдельном зале… Там камин горит?.. Разожги… Чего?.. На двоих…
Она была в шоке, и кот тоже. Суета и быстрые сборы. «А что надеть-то?!.. Это нет, это тоже ужас…» Она чуть не заплакала в какой-то момент. Ведь и правда нет ничего. Ни платья, ни туфель… Кое-что для театра. Старое платье горчичного цвета. Во времена «Иронии судьбы..» это было модно!..
Девушка села на край кровати. «Нет, я откажусь…» Кот сел рядом и заурчал. «Синее платье!» Быстро подойдя к шкафу, вынула его. «Да, под него и сапожки короткие можно!..».
Дверь подъезда открылась, и мужчина вышел из машины. Протянув руку Антонине открыл перед ней дверь.
– Спасибо.
– Да… Пожалуйста…
Сдав назад, развернулся и выехал на дорогу.
– Тут не очень далеко.
Включил тихую музыку. Девушка немного смущалась, и Валера это чувствовал. Хотел, что-то сказать, но никак не мог придумать – что. Не хотелось выглядеть глупо.
Слава богу, к ресторану подъехали быстро. Выйдя из машины, открыл перед ней дверь. У гардероба Антонина сняла пальто и поправила платье.
– Как вам идёт синее…
Она повернулась. В его глазах было совершенно детское восхищение. Девушка рассмеялась.
– Я так рада, что вам нравится.
Во взгляде метрдотеля было видно искреннее изумление. Он видел Валеру таким в первый раз. Наткнувшись на недобрый взгляд постоянного посетителя, тут же взял себя в руки и вытянулся.
– Прошу вас!
Пройдя по небольшой галерее, они вошли в уютную комнатку с камином и круглым столом в центре.
– Как мило!..
– Как обещал.
Кавалер отодвинул стул даме. Сев напротив, открыл меню.
– Вы мясо предпочитаете или рыбу?
Девушка пожала плечами.
– Не знаю даже, а может просто салат…
– Да, конечно.
Ткнув в меню, Валера что-то тихо сказал подскочившему официанту, и тот исчез. В наступившей паузе Тоня улыбнулась.
– А вы чем занимаетесь?
Мужчина поморщился.
– Работаю работу… Неинтересно это.
Девушка замолчала, и Валера понял, что не очень хорошо получилось.
– В общем решаю вопросы, которые другие решить не могут. Иногда тут, иногда за границей…
– Часто ездите?
– Бывает… Вчера из Австрии прилетел, но это так…
– Австрия. Вы были в Вене?
– Да..
– Ой, как здорово! И в Венской опере, наверное!..
– Гм… Вообще-то не довелось…
– Почему?..
– Да всё как-то работа, работа…
Подняв на неё глаза, остановился.
– Да и не с кем…
Девушка смутилась. Официант принёс закуски, салаты, вино. Разлив по бокалам, тихо исчез. Валера поднял бокал.
– Антонина, мне очень приятно…
Наткнувшись на её глаза, замолчал.
– Тоня, а хочешь завтра полетим в Вену? В оперу сходим…
Девушка застыла.
– Да. Да, но у меня нет загранпаспорта…
– В смысле – нет?
– Нет, и всё…
– Я вам за три дня сделаю…
– Да?
– Да…
* * *
Всю следующую неделю Антонину бросало то в жар, то в холод. Паспорт и правда сделали очень быстро, и визу. Дальше сборы и… Это самое ужасное!.. Для Венской оперы у неё точно ничего нет. Это не просто беда, это катастрофа!
Неожиданно в четверг появился Валерий с цветами. С крошечным букетиком синих цветов. Непонятно, где взял среди зимы. Именно такие, как она любит. С порога перешёл к делу.
– Антонина, вы простите… Я тут подумал… Дело в том, что у меня не оказалось смокинга, а я… В общем, я хочу подарить вам платье для оперы… Ну, то есть вы его выберите, а я вам… В смысле ничего такого, просто… В общем, мне будет приятно, если вы…
– Да… Это кстати, – кивнула девушка, – у меня и правда совершенно нечего надеть для такого случая…
– Уф! Слава Богу!.. Я думал, вы откажетесь…
– Нет, не откажусь. Мне очень хочется хорошо выглядеть рядом с таким мужчиной, красиво…
Валера почувствовал, что у него сердце бьётся где-то в районе среднего уха.
– Я завтра за вами заеду…
Ушёл, не прощаясь и не оглядываясь. Всю дорогу домой удивлялся. «Нет, ну надо же, ничего не играет, как есть, так и говорит… Господи, ну какая же она всё-таки… Если я сплю то не хочу просыпаться…».
Заехал за ней на следующий день и повёз в магазин своего знакомого. Все уже были в курсе, что для Валеры это серьёзно. Персонал стоял по стойке «смирно».
Она вошла, как всегда немного смущаясь. Не привыкла к такому. Девочки провели её в примерочную. Он сел в кресло и кивнул молодому человеку в углу.
– Кофе принеси…
– А смокинг?
– Ага, точно… И смокинг… И туфли…
– Момент…
Через два часа они вышли на улицу.
– Я думал, увижу, что за платье.
– Да, в опере.
Они сели в машину, и он повёз её домой. Неожиданно она повернулась к нему.
– А хотите ещё стихи?
– Да… Конечно…
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф…
Валера опять поймал себя на том, что готов расплакаться прямо тут, в машине. «Почему?! Какого чёрта я рыдаю, как…Чего мне до этого жирафа?». Проводив её до подъезда, вернулся в машину и включил джаз. Нервы вроде успокоились.
В пятницу заехал за ней не сам, а с водителем. Она проскочила между родных сугробов и села в машину.
Он потрогал во внутреннем кармане коробочку с кольцом и понял, что, наверное, последний раз так боялся только разговора с отцом, когда тот узнал, что Валерка курит. И вот теперь…
Регистрация, посадка, самолёт. Он был тут как рыба в воде. Стюардессы в первом классе уже узнавали. Ремни безопасности, взлёт.
Самолёт набрал высоту, но вопреки привычке, он не взял виски. Вместо этого достал из сумки маленькую старую книгу.
– Вот, это вам…
Антонина взяла её и её глазки округлились.
– Это что, в самом деле?…
– Да, это первое издание…
– Это же… Это потрясающе…
– Это вам…
– Благодарю, но, это, наверное, безумно дорого и… Я не могу, мне и так неловко…
Самолёт резко тряхнуло, и девушка вздрогнула.
– Видите, Тоня, вся машина против отказа, – улыбнулся Валера.
Антонина поцеловала его в щёку.
– Благодарю.
Ещё одна сильная встряска и по проходу прошмыгнула взволнованная стюардесса.
– Я первый раз лечу, – прошептала Тоня и сжалась.
– Турбулентность, обычное дело.
Валера покосился на напряжённых стюардов и встал.
– Молодой человек, вернитесь пожалуйста на место и пристегните ремень безоп…
– Виски, быстро…
Мужчина вышел в задний салон и через минуту вернулся. Стюардесса принесла стакан с виски.
– Пожалуйста пристегните ремни….
Её голос заметно дрожал. Антонина посмотрела на своего спутника.
– Это серьёзно?
– Да…
Взяв стакан, он снова поставил его на столик.
– Там двигатель один горит… Антонина… Тоня, вы не…
– Я не боюсь…
Девушка улыбалась.
– Я с тобой ничего не боюсь…
– Ты наконец назвала меня на «ты»…
Он вынул из кармана красную коробочку и открыл её.
– Тонечка, выходи за меня…
Стюардесса с трясущимися руками появилась из-за занавески.
– Пожалуйста опустите столик и пристегните…
– Да, я выйду за тебя…
Валера нежно поцеловал свою спутницу. Девушка обняла его.
– Мне так хотелось быть в этом платье…
– Ты будешь во всех платьях мира, моя…
– Пожалуйста, – стюардесса готова была разрыдаться, – опустите столик…
– Девушка, вы не переживайте, – Антонина улыбнулась, – мы не разобьёмся, мы просто уйдём в свой мир… В свой собственный…
Борт Москва – Вена неожиданно пропал со всех радаров.
Обломки самолёта так и не нашли…
Лось ↑
Страх. Нет, это больше чем страх. Боль. Потеря. Одиночество. Запах мамы всё ещё рядом, и от этого – ещё больнее. Отец, бегущий рядом. Он пинает и… И падает… Всё. Остался только бег, страх, боль. Ветки, корни, снова ветки…
Всё! Тишина. Стоящий лосёнок в тёмном голом лесу. Он озирается по сторонам. Его трясёт. Трясёт от холода и ужаса. Ноги дрожат. Дрожь от них идёт по всему телу. Что-то урчит в желудке, но есть не хочется. Хочется закрыть глаза и забыться как в младенчестве. Проснулся – и ничего не помнишь. Всё забылось, что было вчера. Мама рядом, папа где-то хрустит. В лесу весело щебечут птицы. Что это? Почему глаза мокрые?
Шорох травы. Вздрогнул. Страх теперь всегда будет спутником? Лосёнок прислонился к сосне и прикрыл глаза. «Великий Лес, а можно я тоже уйду за ними?» Лес молчит. Молчит именно тогда, когда больше всего нужна помощь.
Шорох листвы разбудил. Прямо под ногами копошились мыши. Не обращая на него никакого внимания, они юрко сновали между веток. На мгновенье зверьки замерли и в следующую секунду, громко пискнув, исчезли. Лосёнок поднял голову. Сова. «Странная птица. И глаза странные. Молчит». Слегка наклонив голову, она внимательно смотрела на маленького незнакомца. Казалось, сова пытается проникнуть в его мысли.
– Ты чего?
Птица молча расправила крылья и медленно полетела в сторону поваленного леса. Лосёнок осторожно пошёл за ней. Родители всегда говорили, что это плохой лес, мёртвый. И ходить в него не нужно. Но сейчас ему почему-то хотелось идти за этой странной совой.
Пустой лес, холодный. Нет еды, нет воды, нет никаких голосов. Только крылья совы и его шаги. И страха нет. Просто есть путь, по которому он почему-то идёт.
Мёртвый лес кончился неожиданно. Этот, другой, живой, но чужой. Много злых запахов. Так пахнут те, серые. Они быстро бегают, они умны. Их вой и острые клыки наводят ужас. Но родители их не боялись. Значит, и он не будет. Лосёнок оглянулся вокруг. Да. Он теперь вообще не будет бояться. Это его выбор. Почему вообще нужно кого-то или чего-то бояться? Слева тихо прошелестели крылья совы.
– Правильно мыслишь. Страх – это камень, мешающий летать.
– Ты слышишь мои мысли? – удивился он.
– Я слышу твоё сердце.
Птица взмахнула крыльями и скрылась из вида. Проводив её взглядом, повернулся на шорох. Прямо на него смотрели лоси. В их глазах читалось удивление. Старая самка подошла и, обнюхав его, удивлённо покачала головой.
– Ты и вправду жив. Я думала, сова что-то путает.
– Я жив.
Кивнул головой и пошёл в сторону кустарника.
– Ты можешь остаться с нами, – кинула ему вслед лосиха.
– Спасибо. Я подумаю.
Вкусный кустарник. И ещё – пить хочется. Медленно пережёвывая свежую листву, пошёл в сторону реки. «Я не хочу новую семью, терять больно». Тихо в ветках гукнула сова.
– Ну, да… Я что-то в этом роде и предполагала.
Лосёнок посмотрел вверх. «Спасибо тебе, птица».
* * *
Более странную пару трудно найти в лесу. Громко гукающая сова и спокойный одинокий лось. Она – язвительная и быстрая в броске, он – медленно ступающий среди деревьев. Казалось, огромный зверь старается разглядеть каждую букашку, чтобы ненароком не наступить на неё. Иногда птица садится на него, и они путешествуют, о чём-то тихо беседуя. А иногда просто вместе провожают солнце за горизонт. Странная пара. Их все обходят стороной. Только старый Дуб Хранитель почему-то ухмыляется и называет их свободными дураками. Лось часто приходит с совой к нему. Она садится на Деда и, закрыв глаза, разговаривает с ним, а рогатый великан просто смотрит на них.
Это осень. Дубу пора спать, но он чего-то ждёт. Ждёт и волнуется. Сова это чувствует. Пыталась спросить, но тщетно. Хранитель неприступен. И лось что-то чувствует. Запах. Запах людей. Злых. Они пришли убивать. Лось повернулся в сторону дурного запаха и замер. Сова медленно слетела с ветки.
– Нам нужно уходить.
Лось молчит. Это странное молчание. Он что-то задумал. Ей становится страшно от этого.
– Уводи всех в сторону мёртвого леса.
Птица, не моргая, смотрит на него.
– А ты?
– Я – нет.
Развернулся и пошёл в сторону людей. Посмотрела на Дуб.
– Ты этого боялся?
Хранитель медленно склонил ветки.
– Я не боялся, я ждал.
Резко расправив крылья, взлетела. Увидев нервную сороку, прикрикнула на неё.
– Ты почему не в мёртвый лес летишь? Ну-ка быстро! И предупреди всех.
Полетела, родимая. Где сейчас этот дурак рогатый? Вот. Идёт в ложбину? Его там и ждут! Совсем ум потерял!
Лось медленно оглядывается. Прошёл шагов десять, остановился. «Ждёте меня? Я иду». Прошёлся по ложбине и обошёл её с другой стороны. Люди суетятся, предвкушают хороший выстрел. Сова поднимается выше. Она поняла, что он задумал.
Лось обходит одного из охотников. Лёгкий хруст ветки. Мужчина оглядывается и, не успев вскрикнуть, падает от удара копытом. Зверь медленно продолжает обходить ложбину. Тихо идёт. Весь лес замер. Такого ещё не было.
Вот! Вот он, второй. Качается и плохо пахнет. Лёгкий удар. Тишина. Теперь дальше. Лось идёт медленно. Сова делает резкий вираж в воздухе.
– Осторожно, сзади!
Резкий хруст ветки. Да, не успел. Зверь поворачивается на звук и внимательно разглядывает стоящего. «Я знаю тебя, твой запах. Это ты! Я тебя знаю! Ты был тогда и стрелял…» Лось смотрит на стоящего с ружьём человека. Смотрит прямо ему в глаза. Нет страха. Мужчина целится. Сохатый выпрямился. «Нельзя бежать. Иначе на это уйдёт вся жизнь».
Зверь разворачивается и, медленно набирая скорость, идёт прямо на человека, глядя ему прямо в глаза. Щелчок! Нет выстрела. Быстрее! Ещё один. Осечка. Человек опускает ружьё и… Удар! Всё… Оглушающая тишина леса.
Сова медленно спланировала на ветку.
– Кто ты? Я не знаю тебя…
Лось поднял голову и посмотрел на птицу.
– Странный вопрос. Пойдём, нам пора к себе.
Опустилась к нему на спину. Хотела что-то сказать, но не смогла. Мешал комок в горле.
Выход ↑
Грязные лужи и холодный ветер. Тут так всегда. Нет радости. Есть только всплески веселья. Иногда. В остальном, унылая погода, жара или холод. Чего так не хватает?.. Свободы. Где-то внутри.
Какие приятные воспоминания молодости. Иногда болезненные, но в основном приятные. Тогда была она. Свобода. Или просто не было страхов. А может и то, и другое.
Молодость, она странная и быстрая. Вот она есть, а вот уже… Вот загруженный человек с проблемами, вопросами и недовольством жизнью. Собой конечно, при чём тут жизнь!.. Собой и тем, что… Тем, что ничто… Мог – и не сделал, мог – и не стал, мог – и… В общем, то ли испугался, то ли не понял, что делать. «Нет, смотри правде в глаза! Просто обосрался!»
Смотреть правде в глаза. Как это? Где они, эти глаза? Ах да, вот они, это же мои глаза.
Прибитый жизнью и мыслями человек вглядывается в витрину. Он не помнит, сколько он тут стоит. Просто стоит – и всё. Разрядившийся мобильный телефон молчит, и от этого спокойно. Мимо идут люди. Тени в отражении стекла. И он тоже тень.
Тоскливо как от этого. Вспомнилось, каким талантливым считал себя в юности. Ну уж точно не нытиком у сверкающей витрины. И лицо плаксивое… Нет, тоскливое. Может и бросился бы под машину или под поезд, но и на это уже нет сил.
И потом, неловко. Людям проблемы создавать. Водитель переживать будет, машинист. Пассажирам травма и опоздание.
Капли дождя медленно скользят по стеклу и по куртке. Кепка дурацкая.
Он медленно снял кепку и подставил плохо подстриженную лысеющую голову дождю. Странно, но именно в этот момент он стих.
Приятно. Хоть что-то сложилось. Выпавшая кепка плюхнулась в лужу и издала смешной звук. «Чвяк!» Почему-то было не смешно. Молодой посмеялся бы от души, а сейчас нет.
– Мужчина, вы уронили…
Автоматически взял мокрый головной убор.
– Спасибо…
Нужно всегда говорить спасибо, быть вежливым… Нужно или должен, или…
Всем, кроме себя.
Глядя вслед девушке, подавшей кепку, стало плохо до тошноты. «Какая лёгкая походка». Кто-то сказал, «Измени походку и изменишь судьбу». Кто?.. Да какая разница.
Медленно пошёл в сторону метро. Остановился, когда прочёл надпись, «выход».
Снял кепку, куртку и положил их на турникет.
– Мужчина!.. Мужчина, вы что делаете?!.. Заберите немедленно!..
Противный голос остался где-то вдалеке. Снова улица и витрина. Глядя в упор на своё отражение, зафиксировал его в памяти. Туда нельзя возвращаться. Там тупик. А где выход?
Побрёл по улице. Цели нет, просто так. «Парикмахерская». Зашёл, сел.
– Добрый вечер.
– Добрый…
– Как вас подстричь?
– Совсем.
– Наголо?
– Да.
– Может немного оставить?
– Нет, всё лишнее.
– А-а-а… Кардинально, значит, решили поменять жизнь?
Жужжание машинки и какой-то разговор ни о чём. Звук стих. Худой человек смотрит из зеркала.
– Да. Совершенно другое лицо.
Парикмахер улыбается.
– Да, это выход.
– Выход там же, где вход, – кивает человек с машинкой, – с вас 100 рублей.
– Выход там же, где вход?
– Да.
Протягивая сотню, улыбнулся.
– Спасибо.
– На здоровье.
Вернувшись к витрине, внимательно осмотрел своё отражение. «Лучше. Но чего-то не хватает». Ещё раз окинув себя взглядом, приложил к витрине руку.
– Ты остаёшься тут!
Подойдя к краю стекла, сделал шаг в сторону и в соседней витрине снова посмотрел на себя. Глядя в новое отражение, ткнул в себя пальцем.
– Выход там же, где вход. Ты свободен…
Вернувшись к первой витрине, извиняясь, улыбнулся.
– Тебе пора.
С силой врезал по стеклу. Треск, вой сирены и удивительное облегчение. Надо же, как всё просто.
Дальше милиция, протокол, вопросы, смешки. Плащ и кепка из метро.
– Чем занимаетесь?
Полицейский смотрит строго.
– Хороший вопрос.
– Безработный?
– Триатлоном.
Страж порядка поднимает голову и оглядывает лысого бедолагу.
– Правда что ли?
– Теперь да.
– В смысле, теперь?
– Теперь только им и тем, что нравится. Теперь я сам…
Составляя протокол, служитель закона качает головой.
– Да, разбить такое стекло кулаком и не пораниться, это только с подготовкой можно сделать.
– Я всю жизнь готовился.
– Стёкла бить?
– Сменить отражение…
* * *
Через полгода полицейский, глядя в экран телевизора, толкает коллегу локтем.
– Во! Вот этого я тогда задерживал. Точно, чемпион по триатлону. Представляешь, кулаком закалённое трёхслойное стекло разбил!
– Да ладно!
– Я тебе говорю, в одной рубашке был. Снял в метро всю одежду. И к витрине. А теперь видишь, чемпион.
– Круто. Молодец. Жизнь с целью. Уважаю.
Сержант вышел. Выключив телевизор, полицейский неожиданно увидел своё отражение в экране. Как будто в первый раз. Тоскливо как-то стало. Даже захотелось врезать кулаком по монитору. «Люди вон чемпионами становятся, а я тут…». Оглядев участок с грязно-зелёными стенами, стало совсем нехорошо. Противно.
Вошедший товарищ взял со стола фуражку.
– Пошли на выход, там ещё какой-то псих в витрину бьётся.
– На выход, а где он, выход-то?..
– Там же, где вход, – хмыкает напарник.
– Точно!..
Книга Олега Крату «Притчи нашего города»